Переезд к дочери обернулся разочарованием

01.06.2025, 09:12 blysk.space

Виктория Ивановна много лет жила одна в уютной “двушке” в старом районе Твери. Дом стоял крепкий, соседи — свои, родные, весь район знал её не один десяток лет. После смерти мужа (а овдовела она рано) привыкла к тишине и размеренности — выгуливала кошку Мурку во дворе, где с ней здоровались и стар и млад. Дочь Катю вырастила одна, выучила, даже квартиру помогла купить, когда та вышла замуж.

Катя с мужем жили хорошо, растили сына Ваню, а Виктория Ивановна видела их в основном по большим праздникам. Не обижалась — понимала: у молодых своя колея. Но всё рухнуло, когда муж Кати ушёл к другой. Оставил жену с ребёнком и кучу долгов по кредитам.

Сначала дочь держалась, потом — не выдержала. Денег не хватало, Ваню нужно было в школу собирать, да и самой хотелось хоть что-то новое надеть. Подруга шепнула: “Пусть мама продаст квартиру и переедет к вам. И вам помощь, и ей не одной”. Катя недолго думала — уговорила мать. Мол, зачем нам две квартиры? Жить будем вместе, Ваня под присмотром, а деньги от продажи — на его учёбу.

Виктория Ивановна, хоть и сомневалась, согласилась. Продала квартиру, отдала дочери все деньги, собрала свои вещи и переехала. Сначала всё было хорошо — готовила, убирала, забирала Ваню из школы. Даже соседкам хвасталась: “Вот, дети не бросают!” А те только ахали — кому в старости не хочется чувствовать себя нужной?

Но не прошло и полгода — радость кончилась.

После развода Катя стала злой. И вымещала всё на матери. Будто это Виктория Ивановна виновата в том, что муж оказался подлецом. Сначала это были мелкие упрёки: “Суп пересоленный!”, “Зачем ты переставила мои вещи?!” Потом — крики, хлопанье дверьми. “Не выходи, когда у меня гости”, — однажды бросила дочь. И стало ясно: здесь она не мать, не хозяйка. Здесь она — нахлебница.

Ваня, глядя на мать, тоже перестал уважать бабушку. Хамил, не здоровался, а потом и вовсе перестал замечать.

А она-то мечтала, что внук станет ей отрадой. Что будут вместе книжки читать, в парк ходить. Вместо этого — тишина и ком в горле по вечерам.

Плакала украдкой. Жаловаться некому. Только изредка выходила к подругам во двор и шептала: “Девки, не повторяйте моих ошибок. Лучше одна в своей квартире, чем в семье — чужая”.

Теперь Виктория Ивановна живёт как приживалка. Без права голоса. Деньги от квартиры испарились, помощь забыта. Осталась только её узкая комната со старым покрывалом, которое она привезла с собой.

Не хвастается больше. Не улыбается. Просто сидит у окна и вспоминает, как когда-то пекла с Катей блины, как смеялись вместе, как качала маленького Ваню на руках. Тогда была семья. Теперь — просто стены и пустота.

Что случилось? Виктория Ивановна не понимает. Может, дочь сломалась. А может, и правда верна поговорка — “Хорошо там, где нас нет”. Пока жили отдельно — любили. Сошлись под одной крышей — и всё исчезло.

И каждый день она спрашивает себя: неужели это и есть благодарность за всю её любовь? Или сама виновата, что поверила в сказку, будто её здесь ждут?

Вот такая история. Без криков, без скандалов. Но с такой тоской, что хоть волком вой.